ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
НОВОСИБИРСКОЕ ИСТОРИКО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЕ ОБЩЕСТВО "МЕМОРИАЛ"
СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦЫ
В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
1930 — весна 1931 г.
Ответственные редакторы доктор исторических наук В.П. Данилов кандидат исторических наук С.А Красильников
Книга издана при финансовой помощи Николая Георгиевича Шевякова
ВО "НАУКА" НОВОСИБИРСК 1992
ББК 63.3(2)714 С72
Рецензенты кандидаты исторических наук С.А. Попков, И.С. Кузнецов
Утверждено к печати Институтом истории СО РАН
Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 — весна 1931 г. С72 / Сост. С.А. Красильников, В.Л. Кузнецова, Т.Н. Осташко, Т.Ф. Павлова, Л.С. Пащенко, Р.К. Суханова. — Новосибирск: ВО "Наука". Сибирская издательская фирма, 1992. — 283 с.
ISBN 5—02—030217—1
В сборнике приводятся не публиковавшиеся ранее документы из рассекреченных фондов новосибирских архивов, касающиеся трагедии самого многочисленного класса послереволюционной России. Представленные источники позволяют вскрыть механизм создания и функционирования системы спецпоселений, формы и масштабы применения принудительного труда спецпоселенцев в регионе. Книга включает вступительную статью специалистов и комментарии.
Издание рассчитано на историков, а также на широкий круг читателей.
0503020500-249 ^ л^ тт „ *n\itA
с-- 612—92 II полугодие ББК 63.3(2)714
042(02)—92
ISBN 5—02—030217—1 © Институт истории СО РАН, 1992
© Российская Академия наук, 1992 © Сибирская издательская фирма ВО "Наука", 1992
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Эта книга составлена из документов, запечатлевших одну из трагических страниц нашей истории. Бюрократические по происхождению и характеру, написанные суконным языком, они раскрывают механизм выработки политики раскулачивания и конкретные способы ее осуществления, характеризуют устройство и принципы действия государственной машины, специально предназначенной для организации каторжного труда и уничтожения людей в массовых масштабах. На документах стоят подписи людей, находившихся на разных этажах сталинского здания административно-командного управления. Среди них встречаются имена известных в недавнем прошлом активных борцов за социальное освобождение трудящихся, а также никому неизвестных чиновников из разных аппаратов управления. Но всех их (за редчайшим исключением) сближает абсолютная отстраненность — до полной слепоты и глухоты! — от судеб людей, которые без различия пола и возраста были вырваны из родных мест, лишены созданных трудом поколений хозяйств и вообще средств существования, отправлены за тысячи верст в необжитые, часто вообще непригодные для жизни районы севера или востока Сибири.
Раскулачивание и высылку раскулаченных официальные власти пытались представить как способ хозяйственного освоения окраин, как "спецколонизацию" новых территорий. Однако на самом деле специальная программа колонизации районов "кулацкой высылки" не была разработана. Директивы высшего руководства механически определяли, где, как и сколько нужно ликвиди
3
ровать хозяйств: кого отправить в лагеря "особого назначения4*, кого "выселить" в отдаленные районы, а кого "расселить" в пределах прежних районов проживания. Среднее звено в аппарате насилия было озабочено больше всего тем, чтобы крайне затруднить или вовсе исключить побеги "спецпоселенцев" и, соответственно, подбирало для "колонизации" самые глухие и отрезанные от путей сообщения и поселений местности. Такая извращенная логика крайне затрудняла или совершенно исключала хозяйственные связи "колонизуемых земель". Не случайно "колонизованные" земли оказывались, как правило, полностью брошенными как только бывшие раскулаченные получали право выезда из районов высылки. Наконец, низшее звено в аппарате насилия — комендатуры и их персонал, согласно инструкциям об их деятельности, должны были быть (и были!) безразличны к вопросам целесообразности хозяйственного освоения своей "зоны", больше того — к гибели людей от голода, холода и непосильного труда.
Создание машины массового насилия над людьми свидетельствовало о перерождении всей общественной, прежде всего государственной структуры, полного подчинения общества сталинскому самовластию. Система в целом (аппарат непосредственного насилия особенно) могла функционировать лишь при условии, если в ней заняты люди, не имевшие собственных взглядов на жизнь, не сохранившие совесть, человечность в самом широком смысле этого слова. Там действовали функционеры, идеологически оболваненные, отученные воспринимать как людей всех, кого система объявляла своим врагом, в данном случае кулаков.
Социальное расслоение крестьянства в 20-е гг., наличие в нем формирующегося эксплуататорского слоя — кулачества — факты истории. Однако преодоление эксплуататорских отношений в крестьянской среде вовсе не требовало уничтожения хозяйств, а тем более людей. Оно было возможно в условиях общего подъема и кооперирования крестьянских хозяйств, как и предполагалось ленинской концепцией социалистического строительства. В публикациях последних лет часто приводятся ленинские высказывания 1918 г. о "беспощадной", "непримиримой" борьбе с кулачеством1, от которых напрямую
1 См.: Ленин В.И. Полн.собр. соч. — Т.32. — С. 182.
4
перекидывается "мостик" сталинской "ликвидации кулачества как класса". В действительности же даже в годы гражданской войны, коща борьба в деревне доходила до вооруженных столкновений, Ленин не считал возможным допустить массовые репрессии. Ленин исключал "полную экспроприацию" кулака, "потому он ведет хозяйство на земле и часть накоплена им своим трудом". И вновь повторял: "у кулаков же отнимать собственность всю нельзя"2.
До 1929 г. для кулацких хозяйств не закрывались двери в кооперацию, в том числе в колхозы, поскольку не экспроприируемые (и не подлежащие экспроприации) хозяйства должны были вовлекаться в преобразовательный процесс на основах добровольности, заинтересованности и самодеятельности. Возможностям участия кулацких хозяйств в кооперативном развитии деревни большое внимание уделял, как известно, Н. Бухарин. Подчеркивая выгоду от вовлечения в кооперацию кулацких хозяйств (наличие значительных накоплений, широкие рыночные связи, хозяйственная инициативность и т.п.), Бухарин еще в 1925 г. пришел к выводу: "Мы ему (кулаку. — В.Д., С.К.) оказываем помощь, но и он нам. В конце концов, может быть, и внук кулака скажет нам спасибо, что мы с ним так обошлись"3.
Прекрасные слова! Может быть, лишь теперь мы начинаем понимать их подлинную глубину и значение, осознавая, что сталинское раскулачивание привело к гибели многих тысяч людей, стало средством насилия над всем крестьянством, породило волну боли и ненависти, которая катится от поколения к поколению.
В 1928—1929 гг. в результате сталинской "революции сверху" произошла радикальная смена политики. Сталинская теория непрерывного обострения классовой борьбы привела к слому нэпа, к грубому диктату и прямому насилию над массами и в городе, и в деревне. Точную оценку этой теории дал Бухарин на апрельском (1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б): « Эта странная — чтоб не сказать больше — "теория"... провозглашает такой тезис, что чем быстрее будут отмирать классы, тем больше будет обостряться классовая борьба, которая, очевидно, разгорится самым ярким пламенем как раз тогда, коща никаких классов не будет!». Бухарин указал и на неизбеж-
*Там же. — Т. 38. — С. 19.
3 Бухарин Н.И. Избр. произведения. — M., 1988. — С. 133.
5
ные последствия сталинской политики обострения классовой борьбы: "...у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми"4. Этот вывод был, к сожалению, пророческим.
Политика партии и государства все более и более определялась позицией Сталина и, значит, все больше приобретала командно-волевой характер, все более направлялась на подавление силой, на уничтожение "врагов" и к концу 1929 г. переросла в политику "ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации".
При знакомстве с документами директивного характера (постановления, распоряжения, инструкции и т.д.) становится очевидным, что выработка курса, названного "политикой ликвидации кулачества как класса" содержала в себе все родовые черты эпохи гражданской войны: отмену ряда действовавших законодательных актов, наделение исполнительных органов чрезвычайными полномочиями, введение "разнарядок" (контрольных цифр) на проведение репрессивных мер, информационной секретности, обеспечение сопричастия низов к реализации карательных акций и т.д. При этом "руководящая и направляющая сила" — партийные верхи — оказывались как бы в тени. На первый план выходили органы государственной власти и управления, хотя для специалистов ни-коща не было секретом, что политический алгоритм процесса, названного затем раскулачиванием, был сформулирован в недрах партийного руководства. Постановление Политбюро ЦК от 30 января 1930 г. "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации", в котором ключевую роль играл военный термин "ликвидация", было итогом двухнедельной работы комиссии во главе с В. Молотовым. Механизм осуществления ликвидации в целом укладывался в два слагаемых: конфискация имущества + высылка людей. Карательная природа этой акции наиболее отчетливо проявилась в дифференциации репрессированных по трем категориям: "контрреволюционный актив", который подлежал аресту, репрессиям вплоть до расстрела, а члены семей высылке в отдаленные районы страны (первая категория); "крупные кулаки и бывшие полупомещики",
Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. — М., 1989. — С.264.
6
которых планировалось высылать туда же вместе с семьями (вторая категория); оставшаяся часть, которую предполагалось после раскулачивания расселять в пределах района проживания на специально отводимые для них за пределами колхозных массивов земли (третья категория).
Однако даже призрачная видимость дифференцированного подхода к "ликвидируемым хозяйствам" обесценивалась самим фактом установления для регионов "контрольных цифр" по раскулачиванию хозяйств с указанием численности репрессируемых первой и второй категорий. И, действительно, йа практике вскоре все слилось в поток "голого раскулачивания" в виде арестов, конфискаций и высылки.
Неизбежно возникает вопрос: кого же именно раскулачивали, кого распределяли по категориям репрессий, обрекая всех вместе на полное разорение и изгнание из родного дома и родного края?
Российское кулачество дореволюционного и послереволюционного времени представляло собой формирующийся внутри крестьянства слой сельской буржуазии. Этот слой еще далеко не оторвался от крестьянской среды, был связан с ней и бытовым укладом, и личным физическим (крестьянским) трудом в своем хозяйстве. Границы, разделявшие социальные слои и группы внутри крестьянства, особенно ввиду наличия постоянно перемещавшихся между ними переходных слоев и групп, были очень размытыми.
В середине 20-х гг. вспыхнули острые споры вокруг вопроса: кого считать кулаком, кого — тружеником. По произвольно выбранным критериям доля кулачества определялась по-разному: от полного отрицания его наличия до 6—7 % и даже 10—12 %. На основе ста-тистико-экономических исследований, проведенных в 1926—1929 гг., к кулацким было отнесено 3,9 % крестьянских хозяйств в 1927 г. и 2,5 — максимум 3 % в 1929 г. (резкое сокращение численности и удельного веса кулацких хозяйств обусловливалось чрезвычайными методами хлебозаготовок, введением индивидуального обложения сельхозналогом и другими мерами сталинского "наступления на кулачество"5. Однако статистические
Тяжесть обложения в СССР. Социальный состав, доходы и налоговые платежи населения Союза ССР в 1924/25, 1925/26 и 1926/27 гг. — M., 1929. — С. 74—77; Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. — 2-е изд. — M.; Л., 1931. — С. 68—69.
7
приемы исчислений и критерии, применяемые в социологических исследованиях, не переводимы на язык правовых норм. Закон и не пытался определить критерии для выделения кулацких хозяйств, пока сталинская теория "обострения классовой борьбы" не стала руководством к действию. 21 мая 1929 г. СНК СССР принял постановление "О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс законов о труде". Согласно этому постановлению к кулацким относились все крестьянские хозяйства, имевшие один из следующих признаков: а) "систематически применяет наемный труд"; б) имеет мельницу, маслобойню, крупорушку, шерстобитку или иное подобное "промышленное предприятие" с механическим двигателем, водяную или ветряную мельницу с двумя и более поставами; в) "систематически сдает в наем сложные с.-х. машины с механическим двигателем"; г) "сдает в наем постоянно или на сезон отдельные оборудованные помещения под жилье или предприятие"; д) "члены хозяйства занимаются торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством или имеют другие нетрудовые доходы (в том числе служители культа)". Перечень этих признаков оказался столь широким и неточным, что к числу кулацких могли быть отнесены и весьма бедные хозяйства. Поэтому вводился еще один, общий для всех перечисленных групп критерий — размер облагаемого дохода должен был быть "больше 300 руб. на едока, но не менее 1500 руб. на хозяйство"6. Однако и с этой оговоркой толкование признаков кулацкого хозяйства оставалось неопределенным и расширительным, что не могло не сказаться на практике.
Принятие закона о признаках кулацких хозяйств с неизбежностью вело фактически к немедленному раскулачиванию или самораскулачиванию. Именно официально объявленные кулацкими хозяйства становились главным объектом разорительного индивидуального обложения налогом. Им в первую очередь вручались "твердые задания" по хлебозаготовкам урожая 1929 г., невыполнение которых грозило увеличением этих заданий в пятикратном размере (так называемое кратирование) и тем
Коллективизация сельского хозяйства. Важнейшие постановления Коммунистической партии и Советского правительства. 1927—1935. — М., 1957. — С. 163.
8
самым полной ликвидацией хозяйства. После осени
1929 г. не осталось хозяйств, имевших кулацкие признаки — фактическое раскулачивание уже состоялось. Оговоренное в постановлении ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г.7 запрещение аренды земли и применения наемного труда единоличными крестьянскими хозяйствами лишь приводило в соответствие закон с действительностью. Характерно, что это постановление относилось только к районам сплошной коллективизации, однако ни аренды земли, ни найма батраков не было уже и во всех других местах. Официальная кампания по раскулачиванию, развернувшаяся на основании постановления ЦК от 30 января 1930 г., все директивы, инструкции и распоряжения, включенные в настоящий сборник, вся машина государственного насилия обрушились не на действительные, а на бывшие кулацкие хозяйства. Стоит ли удивляться, что раскулачивание с легкостью распространялось и на хозяйства, никогда не бывшие кулацкими.
Беззаконие лишь для формы облачалось в законодательные или подзаконные акты. Приводимые в данном сборнике постановление ЦИК и СНК СССР от 1 февраля и принятая в дополнение к нему инструкция от 4 февраля
1930 г. при всей внешней четкости ввергли в стихию внесудебного производства сотни тысяч людей: решения об аресте и заключении в тюрьмы и лагеря "кулаков первой категории" принимались органами ОГПУ; списки "кулаков второй категории" составлялись местными органами Советов с привлечением бедняцко-середняцкого актива; отнесение хозяйств к кулацким по третьей категории становилось прерогативой окружных исполкомов Советов. Хотя создавалась видимость значительной роли Советов и вовлечения низов в процесс раскулачивания, репрессивные меры проводились под жестким контролем властных структур с опорой на карательный аппарат. Однако именно в силу того, что в движение были приведены массовые силы с их разноплановыми интересами, власти, уповая на собственный опыт манипулирования ими, с одной стороны, и на опыт насилия — с другой, неожиданно для себя столкнулись с сопротивлением и непредсказуемостью
7 Там же. — С. 267.
9
поведения "человеческого материала". Атрибуты всякой войны — подвижничество одних и мародерство других — отчетливо проглядывались и здесь.
Подвижничество, зачастую стихийное, вырастало нередко из неосознанного протеста и сопротивления антигуманным действиям карательной машины. Оно выражалось в различных формах: "бабьих волынках" — массовых женских протестах против несправедливого раскулачивания и выселения, арестов священнослужителей и закрытия церквей и т.д.; родственной помощи, когда помогали укрывать от выселения детей и стариков, а нередко и целые семьи, организовывали побеги с мест поселения; редких, но примечательных акциях пассивного сопротивления самих носителей власти, в недавнем прошлом крестьян, которые отказывались выступать в роли безжалостной дубины, подводить под "контрольные цифры" на выселение своих односельчан. К сожалению, состояние доступных нам источников не позволяет выявить социальный состав, истинные цели и ориентации организаторов активного сопротивления раскрестьяниванию, называемых в официальных документах бандитами и врагами народа.
Приведенные в сборнике документы лишь в малой степени способны отразить картину царившего в деревне произвола и правового беспредела. Факты мародерства при раскулачивании и выселении поражают не исключительностью, а массовостью и обыденностью происходившего. В "первых рядах" вершителей произвола нередко оказывались именно те, кто должен был претворять в жизнь параграфы инструкций и постановлений о сохранности и учете конфискованного имущества: представители власти, милиция и т.д. Одни грабили напрямую, другие — "цивилизованно": пользуясь своим положением, они искусственно занижали стоимость отнятого имущества для того, чтобы затем скупать его практически за бесценок. Однако дело было не только в имуществе. Обесценивалось и унижалось человеческое достоинство — разрушался капитал не меньший, чем движимое или недвижимое имущество.
Проводимая властями конфискационная политика преследовала несколько взаимосвязанных целей, одни из которых были явными, другие скрывались. Цель экономическая в обстановке, когда государство не имело
ю
достаточного количества собственных ресурсов8, заключалась в создании за счет конфискаций благоприятных стартовых условий для развития материально-технической базы создаваемых колхозов. Цель социальная заклю-" чалась в том, чтобы уничтожить альтернативу колхозам — эффективные частные хозяйства, представленные к тому же активной и авторитетной в массе зажиточной частью деревни. Цель психологическая заключалась в создании атмосферы раскола и противостояния в деревне и демонстрации того, что альтернативой вступлению в колхозы, коммуны может быть только раскулачивание и высылка на Север. Неявный, скрытый характер носили намерения использовать принудительный труд репрессированных для решения задач модернизации экономической системы. Акции по раскулачиванию имели и психологическую подоплеку: вовлекая в "ликвидационную" кампанию возможно большее число крестьян, власти делали их соучастниками произвола экспроприации.
В директивных документах начала 1930 г. с введением трех категорий "кулацких хозяйств" употреблялись термины "выселяемые" ("высылаемые") для хозяйств второй категории, направляемых в отдаленные районы, и "расселяемые" для хозяйств третьей категории (так называемое внутрирайонное расселение). По мере того, как разворачивался процесс депортации, термин "выселяемые" был логически заменен на "переселяемые". И хотя оборот "кулаки второй категории" встречается в документах вплоть до конца 1930 г., уже в апреле — мае 1930 г. права гражданства уверенно приобретает более емкий термин "спецпереселенцы".
Спецпереселенцы мало походили на переселенцев до-и послереволюционного десятилетия, которые руководствовались в своей деятельности иными стимулами, имели другой социальный и юридический статус. Спецпереселенцы имели гораздо больше сходства с административно-ссыльными или сосланными на поселение (принудительное выселение из мест прежнего проживания, перемещение в отдаленные районы, регулирование способов деятельности, запрещение свободы передвижения и
К лету 1930 г. конфискованное имущество составило почти третью часть неделимых фондов колхозов. Если же учесть, что стоимость конфискованного имущества при описи значительно занижалась (иногда в 2—3 раза), то доля такого источника, каким являлась экспроприация, в создании колхозного строя окажется еще большей.
11
т.д.). Они были близки к такой дореволюционной категории, как высылаемые по приговорам сельских общин ("раскулаченных" действительно нередко определяли на заседаниях сельского актива). Однако следует учесть, что дореволюционные приговоры, как правило, касались нежелательных для деревни элементов — замешанных в воровстве, пьяниц, и т.д. Между тем "раскулачивание" приводило не к оздоровлению деревни, не к укреплению ее экономического и нравственного потенциала, а к совершенно противоположным результатам. По своему функциональному назначению спецпереселение походило на так называемую штрафную колонизацию, практиковавшуюся в дореволюционное время.
Таким образом, спецпереселенчество начала 30-х гг. вобрало в себя некоторые черты социальной политики царской России. Вместе с тем с полным основанием оно может считаться "детищем" сталинизма. Спецпереселение являлось ссылкой по существу, экономической колонизацией по целям и составной частью разрушительного процесса раскрестьянивания по результатам.
Механизм выработки и реализации связанных со спецпереселением решений рельефно демонстрировал неспособность режима предусмотреть вытекающие из них последствия. И потому имел колоссальные и все возраставшие со временем издержки — социальные, экономические, политические, нравственные. Вот только два, но весьма рельефных примера. По данным официальной историографии "на переселение, хозяйственное устройство и обслуживание бывших кулаков в 1930—1932 гг. советское государство отпустило около 250 млн руб., т.е. около 1 тыс. руб. на одно хозяйство, а стоимость конфискованного имущества к лету 1930 г. в расчете на одно кулацкое хозяйство составляла лишь 564,2 руб."9. То, что затраты на спецпереселенцев превосходили стоимость конфискованного у них имущества, историки традиционно квалифицировали как свидетельство "глубоко гуманной политики советского государства". Мы же сегодня усматриваем в этом квинтэссенцию экономической бессмысленности "раскулачивания".
Друюй факт — "маленькая картинка для выяснения больших вопросов". Для того, чтобы технически органи-
9 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне. 1920-е — середина 1930-х гг. — Новосибирск, 1987. — С.272.
12
зовать принудительное переселение в необжитые районы Сибирского края, в конце зимы — начале весны 1930 г. местные власти были вынуждены привлечь немалую часть из без того незначительных ресурсов, обеспечить высылаемых продовольствием, фуражом для скота, мобилизовать тысячи подвод и столько же извозчиков, организовать охрану и т.д. Публикуемые документы раскрывают ситуацию, когда для обеспечения движения обозов в необжитую тайгу извозчики скармливали лошадям запасы сена и фуража, предназначавшиеся для корма рабочего скота в местах нового расселения. Весной же в организованных спецпоселениях, в условиях бескормицы начался массовый падеж скота, гибли люди, приравненные силой обстоятельств к скоту...
И отнюдь не риторически звучит вопрос: была ли в тех условиях альтернатива безжалостному принудительному переселению? В ряде публикуемых документов высвечивается такая возможность. Речь идет о принявшем на рубеже 1929—1930 гг. массовый характер вынужденном переселении (в форме беженства) крестьянских хозяйств с запада на восток и с юга на север. Направление миграционных потоков (в глухую тайгу, с одной стороны, и в крупные города, на стройки — с другой) в своей основе предвосхищало маршруты принудительного спецпереселения. Более того, государство с его мощным карательно-осведомительным аппаратом, если судить по сводкам ОГПУ, было в состоянии контролировать ситуацию, а в случае необходимости и управлять ею. Иначе говоря, режим сознательно поступился уникальной возможностью свести к минимуму экономические и человеческие издержки переселения в обстановке уже начавшейся массовой коллективизации.
Ради чего? Ответ следует искать в стремлении режима бесконтрольно распоряжаться не только экспроприированным имуществом, но и самими людьми, превращаемыми в трудовой ресурс, в страшное слово-обрубок "рабсила". В 1928 г. заместитель наркома РКИ РСФСР Н. Янсон в письме И. Сталину предложил использовать ТРУД "уголовно-арестованных" при освоении отдаленных районов, на земляных работах крупных строек, но в первую очередь на заготовках леса, экспорт которого давал валюту. С этого времени разрастание и ужесточение репрессий происходило при одновременном их видоизменении. Реформирование системы в конце 20-х —
13
начале 30-х гг. состояло в переводе осужденных на срок более трех лет из мест заключения (тюрем, изоляторов, исправительных домов) в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) ОГПУ. В ведении последнего весной 1930 г. было уже шесть территориальных управлений ИТЛ: Северного Кавказа, района Белого моря и Карелии, Вышнего Волочка, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана. Всего по пяти управлениям (без учета Казахстанского) в лагерях ОГПУ находилось 166 тыс. чел.
В тот период НКВД невольно конкурировал с ОГПУ в использовании труда заключенных и пошел по пути создания исправительно-трудовых колоний (ИТК). Система ИТК на 1 мая 1930 г. включала 57 колоний, в том числе 12 сельскохозяйственного, 19 лесозаготовительного, 26 промышленного профиля. В них работало около 60 тыс. осужденных.
Таким образом, к весне 1930 г. в ИТЛ и ИТК находилось всего более 220 тыс. чел., и руководители карательных органов отчетливо начали осознавать связь между увеличением масштабов использования принудительного труда в экономике страны и ростом своего влияния в структурах власти. Насильственная коллективизация существенно увеличила а{6*ию лиц принудительного труда (спецпереселенцев) и поставила перед режимом проблему увязки социально-политических и экономических целей и задач.
Кампания по "раскулачиванию44, развернувшаяся зимой — весной 1930 г., имела конфискационно-репрес-сивные приоритеты. Власти решали ближайшие прагматические задачи — экспроприации и выселения репрессированных, не очень заботясь о дальнейшей их судьбе. Предполагалось, что выселенным на новых землях будут предоставлены необходимые условия для хозяйственной деятельности, получившей вскоре название трудового перевоспитания кулачества.
Высылка началась зимой, однако только в начале апреля 1930 г. была создана комиссия "по устройству выселяемых кулаков44 во главе с зам. председателя СНК СССР В. Шмидтом. Комиссии было дано распределять скудные средства и кредиты на обустройство спецпереселенцев — функции, скорм сродни собесу. Помимо этого, на республиканском уровне возникла комиссия тогдашнего наркома НКВД РСФСР В. Толмачева. В мае ело
14
жились и начали функционировать региональные межведомственные комиссии с аналогичными задачами.
Такого рода "запаздывающее реагирование" являлось отражением общей ситуации в тогдашней управленческой сфере. Политическое руководство на высшем и среднем (региональном) уровнях не обладало видением последствий принимаемых решений В значительной мере поэтому крестьянская высылка с запада на восток, а в Сибири — с юга на север осуществлялась бессистемно, в русле политико-пропагандистского тезиса о "трудовом перевоспитании". В частности, руководство Сибири во главе с региональным партийным лидером Р. Эйхе в канун коллективизации предполагало устраивать лагеря и поселения на огромной территории Нарымского края с целью его освоения. Значительную массу раскулаченных первоначально предусматривалось сконцентрировать в полосе проектировавшейся трассы железной дороги Томск — Енисейск. Строительство так и не состоялось, а тысячи спецпереселенцев, заброшенных в таежную глушь, оказались жертвами амбиций политиков и частью погибли, частью позднее были переселены из этих гиблых мест. Приведенный факт иллюстрирует смычку политического беспредела с экономическим, в совокупности обесценившим трудовую индивидуальность и превратившим инициативного крестьянина в частицу массы, нередко именуемую в документах тех лет "рабсилой".
По мере возрастания массы крестьянской "рабсилы" усиливались межведомственные противоречия между ОГПУ и НКВД РСФСР в борьбе за монопольное право владением и распоряжением этим экономическим ресурсом. ОГПУ находилось как бы у истоков репрессивного технологического цикла, играя ключевую роль собственно в экспроприациях и высылке. Имея дело главным образом с "верхним слоем" подвергнутых раскулачиванию (первая категория), ОГПУ направляло трудоспособное активное мужское население в тюрьмы и в основном в лагеря. В Сибири за счет этого происходило быстрое увеличение "контингентов" Сибирского управления лагерей особого назначения (СибУЛОНа). Судьбу же "кулаков второй и третьей категорий", а именно они составляли репрессированную массу, решали органы НКВД в лице административных отделов (милиции). На них возлагалась обязанность по общей организации размещения, хозяйственного устройства и трудового использования
15
выселяемых и расселяемых хозяйств. Расширение круга задач потребовало создания специального комендантского отдела, наделенного значительными полномочиями. В сжатые сроки была сформирована сеть комендатур, в ведении которых находились сотни поселков. Эти военизированные образования, занимавшиеся организацией принудительного труда, являлись воплощением концентрированного насилия в отношении спецпереселенцев.
Материалы настоящего сборника свидетельствуют о том, что коллективизация, долго выдававшаяся за "классический образец" социалистического преобразования сельского хозяйства, сопровождалась грубым произволом и насилием по отношению к крестьянству. Чрезвычайно важным элементом в процессе преодоления сталинских стереотипов и выработки новых исторических представлений, основанных на знании, является знакомство массового читателя с документами о раскулачивании. Подготовленный н4ми сборник продолжает серию документальных публикаций по данной теме10.
В.П. Данилов С.А Красильников
См. первое специальное издание по теме: Из истории раскулачивания в Карелии. 1930—1931 гг. (Документы и материалы). — Петрозаводск, 1991.
ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ
Представленный Вашему вниманию документальный сборник имеет ряд формальных и содержательных особенностей, требующих краткого пояснения.
Крушение традиционных подходов к объяснению событий советского периода отечественной истории, столкновение мнений и оценок публицистов, политиков и самих профессиональных историков — эти и другие современные обстоятельства не только не снижают, но и объективно повышают значение источников, документов. При этом, безусловно, и сами документальные свидетельства несут на себе печать обстоятельств места, времени и авторства их создания.
В настоящем сборнике представлена, пусть и в небольшой степени, часть той секретной политической информации, которая предназначалась для партийно-государственных функционеров, а не для "посторонних" лиц. У подобной секретности, как и у любой другой, была родовая черта — распространяться на те материалы, которые показывали не столько силу системы (для демонстрации этого существовали пропаганда и идеология), сколько ее слабости, промахи, преступления.
Известные трудности для нас составляло определение принципов отбора и систематизации источников. Они помещены в проблемно-хронологическом порядке. Сборник состоит из двух разделов, имеющих, в свою очередь, внутреннее деление.
Документы, вошедшие в первый раздел книги, призваны раскрыть механизм выработки и осуществления репрессивной политики на трех основных уровнях власти — центральной, региональной и местной (центр — Сибирский край — Новосибирский округ). Во втором разде
17
ле, названном "Обреченные", освещается собственно начальная фаза становления комендатурной системы, как части более общей, репрессивной. Система, создаваемая практически "с нуля" и с колоссальными человеческими потерями и материальными издержками, представляла собой своего рода формировавшееся "государство в государстве". Она закладывалась с собственной структурой жизнеобеспечения. Привлечение так называемых гражданских наркоматов и ведомств для создания социально-бытовой, медицинской и культурной инфраструктуры в местах дислокации комендатур спецпереселенцев являлось шагом, скорее, прагматическим, вынужденным. Источники рельефно вскрывают межведомственные противоречия, тяжбы, которые неизбежно возникали в процессе "раскулачивания" и принудительных переселений десятков, сотен тысяч крестьянских семей.
Издание ограничено хронологическими рамками примерно одного года и охватывает 1930 — начало 1931 г. В основу хронологии положен критерий продолжительности первой волны "раскулачивания" в регионе: с весны 1931 г. наступила новая, еще более масштабная кампания с аналогичными целями.
Другая особенность сборника состоит в том, что почти все публикуемые документы взяты из фондов Государственного архива Новосибирской области (ГАНО). Этот выбор обусловлен ключевым положением Новосибирска как центра Сибирского (а с осени 1930 г. Западно-Сибирского) края и концентрацией соответствующей информации в краевых структурах власти и управления. Среди публикуемых документов — постановления, решения, протоколы партийно-советских руководящих органов, директивные письма, циркуляры, докладные записки и отчеты различных организаций о ходе "ликвидации кулачества как класса" и становлении комендатурной системы.
Археографическая обработка проведена в соответствии с "Правилами издания исторических документов в СССР" (2-е изд., М., 1990). Когда не имелось точной даты, она определялась по содержанию, сопроводительному письму или смежным документам. Текст документов передан в новой орфографии.
В силу произведенного разукрупнения края (постановление ВЦИК от 30 июля) документы до этого времени содержали информацию по Сибири в целом, а позднее — только по Западной Сибири.
18
Некоторые документы публикуются в извлечениях. Неполнота их отмечается предлогом "из" в заголовке, пропущенные места обозначены в тексте отточием. Случаи, коща часть текста опущена из-за повреждения документа, оговорены в примечаниях.
При археографической обработке не всегда унифицировались сокращенные слова. В зависимости от словосочетания допускалась различная форма сокращений. В заголовках и в тексте сокращения оставлены, как правило, в таком виде, в каком они приведены в документах. Список сокращений помещен в конце сборника.
Примечания по содержанию документов даны в порядке валовой нумерации и помещены в конце сборника. Текстуальные примечания обозначены звездочками.
Раздел I ТЕХНОЛОГИЯ НАСИЛИЯ ЦЕНТР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦИК И СНК СССР "О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО УКРЕПЛЕНИЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ПЕРЕУСТРОЙСТВА СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В РАЙОНАХ СПЛОШНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ И ПО БОРЬБЕ С КУЛАЧЕСТВОМ44
J февраля 1930 г.
В целях обеспечения наиболее благоприятных условий для социалистического переустройства сельского хозяйства Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляют:
1. Отменить в районах сплошной коллективизации действие закона о разрешении аренды земли и о применении наемного труда в единоличных крестьянских хозяйствах (VII и VIII разделы общих начал землепользования и землеустройства)1.
Исключения из этого правила в отношении середняцких хозяйств регулируются районными исполнительными комитетами под руководством и контролем окружных исполнительных комитетов.
2. Предоставить краевым (областным) исполнительным комитетам и правительствам автономных республик право применять в этих районах все необходимые меры борьбы с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества кулаков и выселения их из пределов отдельных районов и краев (областей).
Конфискованное имущество кулацких хозяйств, за исключением той части, которая идет в погашение причитающихся с кулаков обязательств (долгов) государственным и кооперативным органам, должно передаваться в неделимые фонды колхозов в качестве взноса бедняков и батраков, вступающих в колхоз.
3. Предложить правительствам союзных республик, в развитие настоящего постановления, дать необходимые
20
указания краевым (областным) исполнительным комитетам и правительствам автономных республик.
Председатель ЦИК Союза ССР М. КАЛИНИН
Председатель СНК Союза ССР А. РЫКОВ
Секретарь ЦИК Союза ССР А. ЕНУКИДЗЕ
Собрание законов. — 1930. —№ 9. — Ст. 105
СЕКРЕТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ ЦИК И СНК СССР ЦИКам И СОВНАРКОМАМ СОЮЗНЫХ И АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК, КРАЕВЫМ И ОБЛАСТНЫМ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫМ КОМИТЕТАМ О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ И РАСКУЛАЧИВАНИЮ КУЛАКОВ, КОНФИСКАЦИИ ИХ ИМУЩЕСТВА2
4 февраля 1930 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Копия: ОГПУ, НКЗему СССР, НКФину СССР, НКТоргу СССР (лично наркомам)
В дополнение и разъяснение к постановлению Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР о мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством, опубликованному в "Известиях" 2 февраля с/года, предлагается в районах сплошной коллективизации провести немедленно, а в остальных районах по мере действительного массового развертывания коллективизации нижеследующие мероприятия:
I. ВЫСЕЛЕНИЕ И РАССЕЛЕНИЕ КУЛАКОВ3
1. В целях решительного подрыва влияния кулачества на отдельные прослойки бедняцко-середняцкого крестьянства и безусловного подавления всяких попыток контрреволюционного противодействия со стороны кулаков проводимым советской властью и колхозами мероприятиям:
21
а) выселить кулацкий актив наиболее богатых кулаков и полупомещиков в отдаленные местности Союза ССР и в пределах данного края — в отдаленные его районы;
б) расселить остальных кулаков в пределах района, в котором они проживают на новых, отводимых им за пределами колхозных хозяйств, участках.
Примечание: Вся организация доставки и сама доставка кулаков в отдаленные местности Союза ССР возлагается на ОГПУ. Выселение кулаков в отдаленные районы данного края возлагается на краевые (областные) исполкомы. Расселение кулаков в пределах данного района возлагается на окружные и районные исполкомы.
2. Количество выселяемых и расселяемых кулацких хозяйств должно строго дифференцироваться по районам в зависимости от фактического числа кулацких хозяйств в районе с тем, чтобы общее число ликвидируемых хозяйств по всем районам составляло бы в среднем примерно 3—5 %.
Настоящее указание (3—5 %) имеет целью сосредоточить удар по действительно кулацким хозяйствам и, безусловно, предупредить распространение этих мер на какую-либо часть середняцких хозяйств.
3. Списки выселяемых кулацких хозяйств (п. "а" ст. 1-й) устанавливаются районными исполнительными комитетами на основе решений собраний колхозников и батрацко-бедняцких собраний и утверждаются окружными исполнительными комитетами в соответствии с указаниями вышестоящих органов.
Порядок расселения остальных кулацких хозяйств (пункт "б" ст. 1-й) устанавливается окружными исполнительными комитетами.
4. Члены семей выселяемых кулаков могут при своем желании и при согласии на это районных исполнительных комитетов оставаться временно или постоянно в прежнем районе (округе).
II. КОНФИСКАЦИЯ ИМУЩЕСТВА У КУЛАКОВ
5. В районах сплошной коллективизации конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия производственные и торговые, продовольственные, кормовые и семенные запасы, излишки домашнего имущества, а также и наличные деньги.
6. При конфискации у кулаков имущества им должны быть оставлены лишь самые необходимые предметы домашнего обихода, некоторые простейшие средства
22
производства в соответствии с характером их работы на новом месте и необходимый на первое время минимум продовольственных запасов.
При конфискации наличных денег у кулаков им оставляется некоторая минимальная сумма (до 500 рублей на семью), необходимая для переезда и устройства на новом месте.
Расселяемым кулакам (п. "б" ст. 1-й) и тем семьям выселяемых кулаков (ст. 4-я), которые остаются в данном районе или округе, средства производства при конфискации оставляются в размерах, минимально необходимых для ведения хозяйства на вновь отводимых им участках.
7. Сберегательные книжки и облигации государственных займов отбираются у всех кулаков и заносятся в опись с выдачей расписки о направлении их на хранение в соответствующие органы НКФина. Всякая выдача кулацким хозяйствам их вкладов в сберегательные кассы, а также выдача ссуд под залог облигаций в районах сплошной коллективизации, безусловно, прекращается.
8. Паи и вклады всех кулаков в кооперативные объединения передаются в фонд коллективизации бедноты и батрачества, а владельцы исключаются из всех видов кооперации.
9. Конфискация имущества у кулаков производится особо уполномоченными районных исполнительных комитетов с обязательным участием сельских советов, представителей колхозов, батрацко-бедняцких групп и бат-рачкомов.
При конфискации производится точная опись и оценка конфискуемого имущества с возложением на сельсоветы ответственности за полную сохранность конфискованного.
10. Колхозы, получающие земли и конфискуемое имущество, должны обеспечить полный засев передаваемой земли и сдачу государству товарной продукции.
11. Конфискуемые у кулаков жилые постройки используются на общественные нужды сельсоветов и колхозов и для общежития вступающих в колхозы и батраков, не имеющих собственного жилья.
12. Должно быть обращено сугубое внимание всех исполкомов на то, чтобы кулацкие элементы не успели до конфискации ликвидировать свое имущество (брать немедленно на учет), а также на строгий учет и правильное использование конфискуемого у кулаков имущества.
23
III. ПОРЯДОК РАССЕЛЕНИЯ КУЛАЦКИХ ХОЗЯЙСТВ
13. В отношении расселяемых кулацких хозяйств (п. "6м ст. 1-й) и семей выселяемых кулаков, которые остаются в данном районе или округе (ст. 4-я), руководствоваться следующим:
а) окружными исполнительными комитетами должны быть указаны места расселения с тем, чтобы поселение в отведенных местностях допускалось лишь небольшими поселками, управление которыми осуществляется специальными комитетами (тройками)4 или уполномоченными, назначаемыми районными исполнительными комитетами и утверждаемыми окружными исполнительными комитетами;
б) на расселяемых возлагаются определенные производственные задания и обязательства по сдаче товарной продукции государственным и кооперативным органам;
в) окружные исполнительные комитеты должны срочно проработать вопрос о способе использования расселяемых кулаков как рабочей силы в особых трудовых дружинах и колониях на лесоразработках, корчевках, лесонасаждениях, строительных, дорожных, мелиоративных, лесоустроительных и других работах.
14. Выселение и конфискация имущества не применяется к семьям красноармейцев и командного состава РККА.
15. В отношении кулаков, члены семей которых длительное время работают на фабриках и заводах, должен быть проявлен особо осторожный подход и должны быть наведены все необходимые справки о соответствующих лицах не только в деревне, но и в заводских организациях.
Совнаркомы союзных республик и областные (краевые) исполнительные комитеты должны обратить внимание всех окружных и районных исполнительных комитетов и сельских советов на недопустимость подмены работы по массовой коллективизации голым раскулачиванием. Конфискацию кулацкого имущества и ликвидацию кулачества нужно проводить в неразрывной связи с процессом сплошной коллективизации, опираясь на бедняцко-середняцкую и батрацкую массу. Только одновременно с подлинной организацией бедняцко-середняц-ких и батрацких масс деревни на основе коллективизации эти административные меры могут привести к успешному разрешению поставленных советской властью задач в
24
отношении социалистического переустройства деревни и ликвидации кулачества как класса.
Необходимо подчеркнуть, что все вышеуказанные меры должны проводиться строго организованно под постоянным и неослабным наблюдением и руководством СНК союзных республик и краевых (областных) исполнительных комитетов, под их ответственностью за правильность проведения этих мероприятий. При этом должны быть приняты все меры к тому, чтобы ликвидация кулачества была произведена с максимальной быстротой и ни в малейшей степени не помешала бы подготовке к весенней посевной кампании, а, наоборот, способствовала бы успешному ее проведению.
Председатель Центрального
Исполнительного Комитета Союза ССР М. КАЛИНИН Председатель Совета
Народных Комиссаров Союза ССР А. РЫКОВ
Секретарь Центрального
Исполнительного Комитета Союза ССР А. ЕНУКИДЗЕ
ГАНО, ф. 47, оп. 5, д. 104, л. 32— 34об. Заверенная копия
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК РСФСР О МЕРАХ ОБЕСПЕЧЕНИЯ МЕДИКО-САНИТАРНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ ПЕРЕСЕЛЯЕМЫХ ПО ПУТИ СЛЕДОВАНИЯ И ПРИ РАЗМЕЩЕНИИ
9 марта 1930 г.
СЕКРЕТНО
Совет Народных Комиссаров РСФСР постановляет:
1. Поручить Народному Комиссариату Здравоохранения РСФСР в срочном порядке принять все необходимые меры, обеспечивающие систематический медико-санитарный надзор, как на месте посадки эшелонов переселяемых из районов сплошной коллективизации в северные и северо-восточные местности, так и по пути следования этих эшелонов по железным дорогам, а также на местах высадки и по трактам гужевого передвижения переселяемых.
25
2. Для осуществления намеченных мероприятий разрешить Народному Комиссариату Здравоохранения РСФСР мобилизовать необходимое количество врачей из числа зарегистрированных на Московской и Ленинградской биржах труда5.
3. Признать необходимым: а) организовать на путях следования переселяемых дезинфекционные пункты, расположенные на расстоянии не более суток езды друг от друга, где производится обязательный осмотр эшелонов, снимаются больные, заменяются зараженные вагоны и т.п.; б) организовать на местах высадки дезинфекционные отряды и пункты тщательной медико-санитарной обработки прибывающих.
4. Поручить Северному и Уральскому краевым исполнительным комитетам обеспечить регулярное снабжение на местах высадки всех переселяемых кипятком.
5. Для руководства всеми мероприятиями, обеспечивающими предупреждение и борьбу с эпидемиями среди переселяемых (медико-санитарное обслуживание в пути, жилищные условия в местах переселения и т.п.), образовать комиссию в центре под председательством народного комиссара внутренних дел т. Толмачева и ответственных представителей по персональному назначению от Народного комиссариата здравоохранения, Объединенного Государственного Политического Управления и Прокурора республики и предложить Северному, Уральскому, Сибирскому и Дальневосточному краевым исполнительным комитетам образовать местные комиссии соответствующего состава. Предложения центральной и местных комиссий по вопросам медико-санитарного обслуживания и размещения переселяемых обязательны для всех соответствующих учреждений и организаций6.
6. Комиссии под председательством т. Толмачева принять меры к замедлению посылки эшелонов в тех случаях, когда ускоренная их передвижка может осложнить или затруднить борьбу с эпидемиями и медико-санитарное обслуживание переселяемых.
Зам. председателя Совета
Народных Комиссаров РСФСР Д. ЛЕБЕДЬ
Управляющий Делами Совета
Народных Комиссаров РСФСР В. УСИЕВИЧ
Секретарь Совета
Народных Комиссаров РСФСР А. БАНДУРИН
ГАНО, ф. 47, оп. 5, д. 103, л. 176— 176об. Заверенная копия
26
ВЫПИСКА ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ КОЛЛЕГИИ НАРКОМЗЕМА РСФСР "О МЕСТАХ ПОСЕЛЕНИЯ КУЛАЦКИХ ХОЗЯЙСТВ, ВЫСЕЛЯЕМЫХ ИЗ РАЙОНОВ СПЛОШНОЙ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ44
1 апреля 1930 г. секретно. 9 Копии: всем НКЗемам авт. республик, краев облЗУ, НаркомЗему ссср и членам коллегии
При выселении кулацких хозяйств из районов сплошной коллективизации, в случае переселения их в пределах данного края или области, не производить расселение на отдельные хутора, а создавать поселки в размере, определяемом комиссией в каждом отдельном случае, но не менее 20 и не более 100 дворов. Размеры поселков должны обеспечивать возможность огранизации в них медико-санитарной помощи, школы, потребительских и с.-х. производственных хозяйств.
Поселки должны находиться вне района сплошной коллективизации и по возможности между этими районами, чтобы последние оказывали идеологическое воздействие на население поселков; вне пограничной полосы, по возможности далеко от расположения ж.д., шоссейных и водных путей.
При отводе с.-х. угодий для поселков с кулацкими хозяйствами необходимо учесть, что земли должны быть худшего качества. Запрещается организация хуторов и отрубов данных поселков. Форма землепользования должна быть аналогична поселковым товариществам. Допускается с особого разрешения организация внеуставных поселковых товариществ, находящихся под административным руководством особого назначаемого лица (комендант).
Определение мест нахождения поселков, норм земельных наделов при отводе земель из списков хозяйств поселков, а равно также администрации поселка — в каждом отдельном случае производится комиссией в составе представителей земорганов, ОГПУ, административных управлений облисполкомов.
Допустить в отдельных областях, краях как временную меру прекращение на время сева расселения третьей категории кулачества и оставление в данном селе с тем,
27
чтобы данные хозяйства не допускались в колхозы, а пользовались в данном селе отведенной им сельсоветом, РИКом землей.
Народный комиссар земледелия РСФСР МУР АЛОВ Секретарь коллегии СОНКИН
Документы свидетельствуют. 1927— 1929, 1929—1932. — M., 1989. — С. 382 — 383.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК РСФСР "О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО УПОРЯДОЧЕНИЮ ВРЕМЕННОГО И ПОСТОЯННОГО РАССЕЛЕНИЯ ВЫСЛАННЫХ КУЛАЦКИХ СЕМЕЙ44
10 апреля 1930 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО I. ОБЩИЕ МЕРОПРИЯТИЯ
1. Учитывая опыт отправки первых очередей раскулаченных хозяйств в целях недопущения впредь большого их скопления на путях и перевальных пунктах7, признать необходимым производить отправку на места поселения в первую очередь только трудоспособных членов кулацких хозяйств, оставляя временно на местах всех нетрудоспособных и матерей с тем, чтобы их отправка производилась после обоснования на месте постоянного поселения высланных туда трудоспособных.
Отправку нетрудоспособных организовать по возможности мелкими партиями.
ОГПУ и НКВД разработать для этого соответствующую инструкцию.
2. Предложить прокуратуре республики организовать порядок апелляции и срочное рассмотрение жалоб на неправильное раскулачивание и высылку.
3. В дополнение к постановлению СНК от 4 апреля 1930 г. признать необходимым организовать временные комиссии с аналогичным составом в краях (областях) Урала, Сибири, Северного Края, Казахстана и Дальневосточного края, введя дополнительно в состав комиссии представителя Наркомзема.
Инструктирование этих комиссий в их правах и обязанностях возложить на т. Толмачева.
28
4. Для организации противоэпидемических мероприятий и медико-санитарной помощи в пунктах временного и постоянного расселения кулацких хозяйств образовать в распоряжении комиссии специальный фонд в размере ориентировочно 1 500 ООО рублей за счет остатков средств, ассигнованных ОГПУ.
5. Признать необходимым возместить из фонда ОГПУ расходы Уральской области, Сибирского, Северного и Дальневосточного края на переброску внутри областей раскулаченных 2-й категории.
6. Предложить краевым (областным) исполнительным комитетам Урала, Сибири и Дальнего Востока и Северного края немедленно принять меры к организации медицинского обслуживания пунктов постоянного расселения кулацких хозяйств, а также обслуживания детского населения (школьно-воспитательная работа).
Учитывая повышенный процент заболеваемости среди детей, предложить поименованным исполнительным комитетам принять необходимые меры при временном поселении и перевозке к созданию более нормальных условий для детей.
Поручить Наркомздраву, Наркомфину и Наркомпросу проследить за своевременным выполнением этого решения.
7. Обязать хозяйственные организации, заключившие договоры на рабочую силу из числа высланных кулаков, принять на себя расходы по жилищному и бытовому устройству не только этих рабочих, но и их семей.
8. Обязать краевые (областные) исполнительные комитеты ввиду наступающего сева срочно закончить, на основе имеющихся директив, внутреннее расселение и трудовое устройство 3-й категории кулаков с предоставлением им хотя бы минимальных, но вполне реальных возможностей прокормиться своим трудом и тем создать для них условия оседлого существования. При этом нужно исходить из того положения, что никаких средств из центра на это отпущено не будет.
Учитывая совершенно неизбежные ошибки при массовом раскулачивании, особенно в отношении 3-й категории, — обязать краевые (областные) исполнительные комитеты, Советы Народных Комиссаров автономных советских социалистических республик и исполнительные комитеты автономных областей произвести проверку зачисленных в 3-ю категорию и исправить допущенные ошибки путем восстановления хозяйств тех, что был неправильно зачислен в кулаки.
29
9. Ввиду имевших место случаев отбирания у переселяемых на местах выгрузки принадлежащего им имущества и продуктов питания, предложить краевым (областным) исполнительным комитетам вернуть отобранное и принять меры к прекращению подобных явлений.
10. Считать необходимым, чтобы ОГПУ и местные комиссии разъясняли и информировали высылаемых о порядке их хозяйственного устройства.
П. ПО СЕВЕРНОМУ КРАЮ
11. В связи с непрекращающимися заразными заболеваниями в Северном крае среди высланных и даже местных жителей, утвердить намеченные комиссией ассигнования, сверх ранее отпущенных, 300 ООО рублей на противоэпидемические мероприятия. В счет этой суммы отпустить немедленно 200 000 рублей из специального фонда, образуемого п. 4-м настоящего постановления.
12. Утвердить п. 2-й постановления комиссии в отношении мероприятий по Северному краю (см. приложение).
III. ПО УРАЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ И СИБИРСКОМУ КРАЮ
13. Утвердить пункт 3-й постановления комиссии в отношении мероприятий, проводимых по Уральской области и Сибирскому краю (см. приложение).
14. Принять к сведению сообщение т. Толмачева о том, что комиссией т. Шмидта вопрос о покрытии расходов, произведенных на переселение 2-й категории внутри области, разрешается в положительном смысле.
Зам. Председателя Совета
Народных Комиссаров РСФСР Д. ЛЕБЕДЬ
Управляющий делами Совета
Народных Комиссаров РСФСР В. УСИЕВИЧ
Секретарь Совета
Народных Комиссаров РСФСР А. БАНДУРИН
30
